Знаете, я когда-то был в Кремле негласным консультантом. Кто-то там в начале семидесятых прознал, что я довольно глубоко копнул проблему хронического стресса. А, вы понимаете, что в Кремле при тамошних интригах от стресса некуда деться. Меня пригласили. Денег не обещали, должность не предложили, в Кремль я каждый раз попадал по разовому пропуску. Но зато получил уникальную возможность изучить стрессоустойчивость членов политбюро. И когда я вник в кремлевскую кухню, один вопрос не давал мне покоя:— почему они все долго живут! Почему их физиологические показатели лучше средних показателей для их возраста? Я вспомнил, что и политбюро сталинского призыва — тоже сплошь долгожители. Те, кому дали своей смертью умереть. Как так случилось? Сталин же себе соратников выбирал себе в молодости и вряд ли по критерию будущего долгожительства...
— Так почему же? — не выдерживаю я.
— Потому что были востребованы! — отрезает мой собеседник. — Члены политбюро были долгожителями потому, что постоянно чувствовали, что без них здесь все рухнет. Они здесь командуют. Они нужны как воздух.
...Старый друг «Огонька», социальный психолог Леонид Китаев-Смык сегодня необычайно суров. Видимо, потому, что говорит с мной о наболевшем — о нашей геронтофобии. Мы все, считает Смык, боимся, старости и ненавидим ее. А старики отвечают нам практически тем же.
— Главная причина дряхления — отсутствие у индивида информации о его социальной полезности. Как только у кого-то начинает копиться внутренняя подсознательная информация о том, что он не нужен близким, не нужен обществу, что у него все ни так, включается механизм противодействия жизни. У особи, которая начинает получать информацию о собственной ненужности, сначала портится характер. Она становится пугливой, злобной, агрессивной. Огрызается, дергается. Находится в состоянии хронического стресса. Этот стресс вызывает самые различные болезни, которые и отправят «ненужного» на тот свет. Но если у животных такие реакции достаточно быстротечны и от отторжения особи до смерти проходит совсем немного времени, то у человека благодаря достижениям медицины процесс отторжения порой затягивается на годы.
— Хорошенькие это будут годы для отвергнутого и его близких...
— В том-то и дело. Знаете ли вы, что у многих стариков, которые ведут себя вполне склеротически, никакого склероза сосудов нет? Сосуды, почти как у юноши, бляшек нет, но есть склеротический характер — бесконечное брюзжание, надоедливые наставления, назойливые советы.
— Все, что ассоциируется у нас с «противным старикашкой». А что же на самом деле с человеком происходит?
— На самом деле индивид всего лишь пытается доказать себе и окружающим, что нужен,востребован. Старик или старуха пытается пробиться к тем, кто их окружает, и доказать свою пользу для них. Ужас в том, что, с точки зрения окружающих, такое «пробивание» обычно выглядит безобразно.
— И лишь вызывает поток ответной негативной информации — успокойся, дед, никому ты не нужен!
— Часто именно так и происходит. В итоге страдают все — и стар, и млад. А ведь можно было бы и не страдать. Старики, не имеющие проблем с признанием их нужности, никогда не проявляют признаков склеротического характера. И никому не мешают.
— Но ведь не могут все быть членами политбюро!
— А это как посмотреть. Все в ваших руках. Если вы хотите предотвратить дряхление вашего старика, то неужели вам будет так трудно ему всячески показывать, что он чрезвычайно нужен и очень правильно все делает? Неужели это для вас неприемлемая цена вопроса? Я бы даже сказал так: чем меньше старик полезен в действительности, тем больше должно быть исходящей от вас положительной информации. Развитию склеротического комплекса почти не подвержены два типа людей — мудрецы и властители. Это заметил еще Конфуций, хотя он не мог ничего знать об атеросклерозе. Значит, властных стариков нужно поддерживать информацией об их властности и влиянии. А склонных к творчеству — информацией о их мудрости и уникальности.
—Мы силой должны заставить уважать стариков, в том числе и тех, кого уважать не за что? Но это же немыслимо! Это раньше, когда не было ни книг, ни компьютеров, старый человек был носителем знаний. За это его и уважали. Но ведь сегодня не очень старый человек, просто перестав работать, моментально вылетает из информационного поля. Через месяц любой подросток указывает ему, как и что делать. Какое тут может быть почтение? На пустом-то месте?
—Вы пользуетесь расхожими штампами. Никаких особых знаний у стариков никогда не было. В информационном поле во все времена, как и сейчас, были те, кто работал. Ничего с появлением книг и компьютеров не изменилось. А почет старикам обеспечивался исключительно для того, чтобы легче было с ними жить. Человечество очень и очень давно выявило этот механизм.
— Какой механизм?
— Стариков во многих культурах переводят в разряд особо уважаемых членов общества в некотором роде искусственно, как вы говорите. Вспомните слово «аксакал». Перевод знаете? Белая борода. Когда у человека белая борода, ему уже не надо работать. Он ведь мудрец, ему все внимают. То есть человек окружен избыточной информацией о своем уме и полезности. Обман, спектакль? И да, и нет. Рынок труда освобождается от старого человека, но этот человек снимает свои претензии к обществу, потому что его почитают, Это будет препятствовать его дряхлению, что существенно облегчит всем сосуществование с ним.
— Я не поняла, что будет препятствовать дряхлению?
— Видите ли, у старика, избавленного от стресса ненужности, наступает даже физическое оздоровление. «Нужные всем» старики живут, почти не болея. А умирают обычно внезапно, не проходя через стадию дряхлости. А ведь в нашей культуре эта ужасная многолетняя стадия дряхлости почти обязательна, должен вам заметить. Вот почему, на-пример, на Востоке все традиционно обращаются к старикам с повышенным почтением.
Почтение — это не столько сознательно, сколько ритуально. И так — из поколения в поколение.
— Но если человечество все давно знает и все было так прекрасно, почему тогда эта славная традиция умерла?
— Опять же — где умерла и почему умерла Там, где революции меньше коснулись культуры, традиционное почтение к старикам да не делось. У нас революции касались всего. Строй менялся — все, связанное с ним объявлялось ненужным. Стало быть, и почтение старикам. Вы не забудьте — у нас имуществ на долгие годы после семнадцатого стало ничьим. Старики перестали быть завещателями и дарителями! Вот вам еще одна причина ненужности стариков именно в нашем обществе. И, наконец, любые воины уменьшают почтение к старикам — а сколько у нас их было? Сразу после Великой Отечественной войны никакого уважения к старикам не было. Я это очень хорошо помню. Те, у кого не было желтых и красных полосок за тяжелые и легкие ранения или орденских планок, ощущали себя совершенно лишними. Как будто они всю войну дурака валяли, а не вкалывали...
— Я вот как раз вспоминаю всякие этнографические записки, в которых говорилось о том, что у наших предков тоже были когда-то обычаи избавления от стариков, которые потом сохранились в некоторых ритуалах.
Сказки вот тоже. Сажали на саночки и в лес отвозили... И только прогресс прекратил эту порочную практику.
— Такие вещи, как на «саночки — и в лес» были исключением. Подобное происходило только в чрезвычайных обстоятельствах. Например, в голодные годы. Или когда старый человек был уже очень белен Эвтаназия бы такая.
— Но ведь сегодня все равно все изменилось. Люди не хотят видеть перед собой старость. Можешь за собой ухаживать — живи, но лучше отдельно. Перед глазами у меня не маячь. А не можешь за собой следить — добро пожаловать в дом престарелых.
— Два ваших варианта как раз не сам плохие. Но у многих ли семей есть возможность комфортно отселить стариков? Часто её нет. А в неделимой семье, живущей в одном доме, старик либо реализует склеротический комплекс, либо начинает подражать молодым,
поскольку видит в этом у единственный шанс на жизнь. Последнее едва ли не хуже.
— Почему это едва ли не хуже?
— Стремление старых людей быть молодыми — интенсивно заниматься спортом, предаваться молодежным развлечениям, носить соответствующую одежду, делать омолаживающие операции, демонстрировать юношескую сексуальную активность — квазиспасение и самообман. Такие люди очень быстро и внезапно подходят к самоликвидации. Молодежные физические нагрузки для старика неподъемны. Это не от инфаркта, а прямиком инфаркту или инсульту. Сексуальное вожделение для пожилого мужчины – почти гарантия опухоли простаты.
— Но ведь в Европе м США пожилые парочки преспокойно занимаются сексом. Особенно когда путешествуют.
— Там пожилые люди живут насыщенной, но все-таки стариковской жизнью. На это работает огромная инфраструктура, и это как раз хорошо. Но я говорю о тех, кто не хочет признавать свою старость. Такое поведение называется геронтопатией — боязнью старости. Эмоции молодости в старческом исполнении выглядят впадением в детство. Психиатры свидетельствуют: отказ от признания себя стариком почти всегда приводит человека к той или иной патологии. Кроме, того , такие люди лишают себя прелестей возраста аксакала. И не только уважения окружающих, но и возможности самопознания мира.
— Какой же должна быть нормальная, неразрушительная активность наших отцов и матерей?
— Для них действительно очень полезны путешествия. Там нет чрезмерной нагрузки, а богатство впечатлений есть. Путешественники на подсознательном уровне становятся как бы властителями среды. Открывателями, захватчиками, которые осваивают новую территорию для своего рода! А это поддерживает информацию об их социальной значимости. Кроме того, старого человека надо ставить в ситуации, когда он вынужден преодолевать свои немощи. В путешествиях как раз это и происходит — приходится где-то вставать пораньше, чуточку недосыпать, тащить чемоданы, привыкать к новой пище и воде. Если бег и любая другая повышенная физическая нагрузка могут оказаться вредными и привести к слому, то легкая физическая нагрузка как раз то, что нужно. Еще вариант, простой и незатратный: когда старики воспитывают внуков. Во-первых, для стариков это опять же свидетельство их социальной полезности. Во-вторых, это снова ситуация преодоления немощи. И тут очень важно, чтобы затраты и усилия действительно были. Если бабушка приезжает к внукам раз в месяц и раздает всем конфетки — пользы никакой. Ни ей, ни внукам.А вот если она постоянно нянчит внуков, даже ворча «Сами нарожали — сами и ухаживайте, я своё отработала!» — вот тогда польза огромна.
В-третьих, есть предположение, что сравнительно недавно открытые так называемые феромоны, то есть неосязаемые запахи детей, положительно действуют на пожилых. Есть исследования, что в подобных ситуациях, когда человек через силу осуществляет свою социальную роль, он омолаживается. Если сделать замеры седых волос — окажется, что их стало меньше. Повышаются упругость и эластичность кожи. Но самое главное – резко уменьшаются те самые склеротические претензии, о которых мы с вами уже столько сказали.
У нас рождаемость сегодня отстает от смертности, стариков много, а культура поддержки мнения об их полезности утрачена. Значит, старики уходят либо в склеротический комплекс или подражают молодым. И то, и другое обрекает стариков на очень плохое отношение к ним всего общества. У нас очень постаревшее и одновременно геронтофобское общество. А сегодняшний геронтофоб – это завтрашний брюзжащий старик. Никакая иная модель поведения в обществе геронтофобов ему не светит.
Пора стать умнее и разорвать порочный круг. Не так уж это и трудно.
Беседа с известным специалистом по стрессу Л. КИТАЕВЫМ-СМЫКА