– Значит, как спать с ней – так она сексуальная, – ерничал Шурик, – а как в люди вывести, так слишком вульгарная...

– Мы спали всего лишь раз, – вяло оправдывался я. – А вообще такие девушки не в моем вкусе.

– От сексуальности до вульгарности один шаг, – философски изрек Гришаня.

Это нетипичное для друга заявление и дало толчок нашему спору.

Марго

А началось все неделю назад. Дело было в самолете. Я возвращался из командировки усталый и выжатый, как сто лимонов. Сел в кресло, пристегнулся, закрыл глаза, но не успел уснуть, как меня окатила штормовая волна густого парфюма. В соседнее кресло со звоном фальшивых монет, какими обычно украшают свои юбки восточные танцовщицы, упала сверкающая золотом сумочка. Я поднял голову, да так и застыл в этом крайне неудобном положении. Потому что уперся взглядом в большую прыгающую грудь с темными, призывно торчащими сосками. Все это мне удалось заметить (да что там – разглядеть в деталях!) благодаря прозрачной сетке, имитирующей блузку. Выглядела она так, что в первые мгновения торс девушки казался абсолютно голым. Мой взгляд непроизвольно скользнул по талии, и сон прошел окончательно. Джинсы будущей соседки начинались так низко, что я увидел почти все, о чем страстно мечтают юные вуайеристы, тайком заглядывая в замочную скважину женской бани. В общем, почему, а главное – на чем они держались, игнорируя законы физики, было непонятно. Девушка тем временем сражалась с ручной кладью, а та никак не хотела умещаться на верхней полке. Она все толкала и толкала упрямый ридикюль, грудь все прыгала и прыгала, джинсы сползали все ниже и ниже, а я смотрел на это и рассеянно констатировал неуместное движение в собственных брюках. Наконец, соседка утрамбовала свою поклажу и, пылая жаром, рухнула рядом. А дальше... Помните, кажется, у Чехова есть рассказ о том, как едущий на пароходе пассажир восхищался неземной красотой незнакомки и все не знал, как завести с ней беседу. А когда решился начать с погоды, то услышал в ответ: "Фу, жара какая... Я вся взопрела"... И романтический трепет героя враз испарился. Моя соседка вызывала больше любопытства, чем восхищения, тем не менее сказанное ею поставило меня в тупик.

– Здесь такие (ненормативное прилагательное) ящики! В них (ненормативное существительное мужского рода) что запихнешь! (Ненормативный глагол) меня эти самолеты!

И плавно перешла к рассказу о своей не очень удачной поездке, беззастенчиво вворачивая в него нецензурные анатомические подробности.

Ее звали Маргаритой. В области копчика, благодаря все тем же джинсам, я без труда разглядел наколку – черную лилию и пять букв: "МАРГО".

– А тебя как зовут? – спросила она, возложив бюст на мое плечо.

– Сева, – обреченно вздохнул я, понимая, что продолжение знакомства уже неотвратимо. "Ну и ладно, что с ней не о чем говорить. Беседа во время секса – штука приятная, но не обязательная".

Мы выпили виски, потом зачем-то вина, затем снова виски, и в итоге оказались у нее дома, в маленькой хрущевке со скрипучим диваном. На этом можно было бы ставить точку, если бы я по глупости не дал Марго свой номер. Через неделю она позвонила и, как всегда, разбавляя речь отборными ругательствами, предложила "потусить" в ночном клубе.

– Ну что, пойдешь? – хихикал Шурик. – Или интеллект не позволяет?

– Да при чем здесь интеллект! – разозлился я. – Дело совсем в другом. Марго – ужасно вульгарная девица.

– Потому что не носит лифчик?

– Нет, не поэтому. Ты же знаешь, я не ханжа. С удовольствием смотрю на красивые женские формы...

– И не только смотришь.

– Потом, я сам люблю завернуть пару тройку сочных оборотов...

– Вот именно.

– И выпить могу...

– А то!

– Но понимаете, – вздохнул я, – есть девушки, которым подобные вещи прощаешь с легкостью, а есть Марго... Это как эротика и порнография...

– Может, проблема в том, что она дура? – задумчиво, как-то по-доброму предположил Гришаня.

И мне немедленно вспомнилась Лида. Год назад у нас был короткий, но бурный роман. Она работала диджеем на радио, отлично разбиралась в музыкальных стилях и направлениях, цитировала Канта и Шиллера, при этом носила откровенные наряды и изрекала невероятные по своим причинно-следственным связям ругательства. Но произносила их настолько изящно и к месту, что ухитрялась оставаться невообразимо сексуальной.

Так был найден первый момент истины: умной женщине раскованность придает определенный шарм, глупую – делает вульгарной.

Мы с удовольствием откупорили по бутылке пива, и разговор вышел на новый виток.

Красные стринги и лиловые леггинсы

– Где грань? – повторял разгоряченный Шурик. – Где грань?

Его худое бледное лицо пошло пятнами, и это означало: друг вспомнил, что был дипломированным преподавателем.

– Все очень субъективно! – форсируя звук, вещал он. – Вот, например, для тебя, Сева, красная помада – сексуальный штрих, а для какого-нибудь Пети из Урюпинска – предел пошлости. Или, наоборот, в этом самом Урюпинске женщина с легкостью может надеть спортивную кофту поверх шелкового платья с кружевами, босоножки на шерстяные носки и будет уверена, что она красавица.

– Я родился в Урюпинске, – сообщил Гришаня, расправив свои богатырские плечи.

– Молодец, – похвалил его Шурик, не почувствовав угрозы. – А знаете, какое определение дает толковый словарь? Вульгарный – от латинского vulgaris – общенародный, обыкновенный, простой, лишенный вкуса, пошлый, непристойный и нарочито развязный. Я вот недавно зашел в мужской сортир, а из кабинки девчонка выходит и спокойно так к умывальнику – руки мыть... В женском туалете, видите ли, очередь. А то, что в это самое время три мужика у писсуаров фонтаны изображают, – ей все равно, девица же без комплексов! Так где грань, я вас спрашиваю?! – повернулся он к Гришане.

– Не факт, что она из Урюпинска, – мрачно вставил тот, дождавшись, наконец, паузы.

– Возможно, я тебя огорчу, – интеллигентно произнес Шурик. – Но очень часто вульгарность процветает именно в провинции. От недостатка впечатлений и вкуса девочки напяливают на себя все самое яркое и блестящее...

Гришаня засопел, что означало: "Ну, старик, ты сам начал..."

– Я тут недавно с одной столичной штучкой познакомился, – сказал он басом и выразительно посмотрел на Шурика. – Наша бригада получила ремонтный подряд в одной компании, нужно было прийти на место, осмотреться. Послали меня. Прихожу, директор говорит: "Сейчас я позову Ярославу, главного менеджера". Смотрю, выходит такая фифа – вся в побрякушках, грудь силиконовая наружу, губы, как у резиновой куклы, ногти накладные по полметра, а из штанов сзади трусы выглядывают красные, как светофор. Стрингами называются. Я наклоняюсь к ней и тихо так говорю: "У вас, барышня, белье наружу, идите в дамскую комнату, поправьте, пока никто не увидел". А она мне: "Это модный штрих. Село..." Но, по-моему, это штрих для ночного клуба или стриптиз-бара. А для работы главного менеджера – обыкновенная пошлость. А сколько я у вас здесь перевидал колготок в сеточку, стрелок до ушей, бровей домиком – и не сосчитать! Так что не важно, где кто родился, важно, как его мама с папой воспитали.

– Или улица, – сверкнул глазами дотошный Шурик.

– Вспомнил! – чувствуя назревающий социальный конфликт, воскликнул я. – Толстые ноги в лиловых леггинсах! Ну, очень вульгарно...

Моя бывшая коллега – крупная дама лет тридцати пяти как-то воспылала желанием соблазнить нашего начальника. В связи с чем восьмого марта вместо привычных брюк надела эти самые леггинсы, короткую юбку и туфли на громоздкой платформе а-ля котурны. Ее рельефные, как у борца сумо, икры цвета ночной фиалки произвели неизгладимое впечатление на сотрудников. Вспышки истерического смеха хаотично курсировали по офису. А начальник получил культурный шок. Он настолько растерялся, что услал несчастную с поручением в другой конец города. От греха подальше, чтобы клиенты не разбежались.

Так мы открыли второй момент истины: отсутствие вкуса и чувства меры может сделать женщину не просто вульгарной, но и смешной.

Мужские привилегии

– Но и это не самое страшное! – театрально откинулся на спинку кресла Шурик. – На мой взгляд, пошлость не ограничивается внешними признаками. Куда страшнее, когда она идет изнутри. Когда это стиль жизни, образ мыслей...

Года полтора назад на курорте с другом приключилась одна история. Девушку звали Лорой. Она была хороша, как нежный рассвет над морем, когда штиль и небо ясное-ясное. Не шла, а плыла, словно грациозная кошка на мягких лапах. Копна золотых волос, тонкий профиль, бронзовый загар... Шурик впервые узрел ее на пляже и с этого момента не выпускал из вида. Три дня он сушил голову – придумывал повод для знакомства. А поскольку наш друг всегда был эстетом, то банальные приемы вроде: "Девушка, какие у вас глаза (ноги, руки) красивые" отмел сразу. Сказать по правде, интеллект являлся его главным и почти единственным оружием. Накачанных мускулов Шурик никогда не имел и сам себя в голом виде стеснялся. Зато виртуозно играл на бильярде, поэтому продумал все до мельчайших подробностей. Сначала разузнал, кто она и откуда, как звать ее и подружку – миловидную пышечку в медных кудряшках. Затем написал письмо: "Уважаемые леди, Лора и Маша! Бильярдный клуб "Острый кий" приглашает вас стать участницами курортного турнира..." и так далее, с указанием времени и места проведения вышеозначенного мероприятия. После этого чисто побрился, со вкусом оделся, арендовал на вечер один из столов клуба, позвал в компаньоны толстого лысого соседа из номера напротив, на фоне которого выглядел просто Джорджем Клуни, и явился с ним в "Острый кий", разгоряченный предчувствием романтических приключений.

Она вошла первой. Сердце моего друга пару раз предательски стукнуло и попыталось выпрыгнуть из груди.

– Рады приветствовать вас, леди, – выступив вперед, торжественно произнес Шурик и тут же выдал пару изысканных комплиментов, которые придумывал всю ночь.

– Короче! – на полуслове оборвала его Лора. – На что играем? На раздевание, что ли?

За сим последовало громкое ржание, которому бы позавидовал любой жеребец знаменитого конезавода "Восход". Отсмеявшись, Лора взяла кий, ощупала его и, подмигнув, шаловливо сказала:

– Тверденький...

Слегка растерянный Шурик произвел первый удар. Лора хмыкнула, затем широко расставила свои длинные загорелые ноги, грациозно прогнулась, примерилась к шару и шутливо бросила через плечо:

– Эй, только не пристраиваться там, ладно?

А он уже и не собирался. Шурик был сбит с толку и не знал, как себя вести. Грубые повадки и слова Лоры с каждой секундой рождали в нем стойкое ощущение нелепости, неуместности происходящего. К концу партии девушки потребовали пива. Пили его прямо из горлышка.

– Ух, хорошо! – опустошив бутылку, сказала Лора.

Закурила. Затем по-деловому, щурясь от дыма, оценила обстановку:

– Походу, вам раздеваться, мальчишки.

Шурик тем временем лихорадочно соображал, как выйти из неприятной ситуации. Лора уже не только не привлекала, а откровенно пугала его своим настойчивым напором. Видимо, ей нравились субтильные рафинированные интеллигенты. К концу игры она прижалась к Шурику всем телом, запустила руку в его карман и коротко спросила:

– К тебе или ко мне?

– К тебе, – выдавил он. – Я только отойду не надолго...

– Попудрить носик? – уточнила Лора и в очередной раз залилась своим громким пугающим ржанием.

Больше они не виделись. Переступив порог бильярдной, наш друг позорно бежал, дав себе слово больше никогда не влипать в подобные ситуации.

– Да... – протянул Гришаня.

– Да уж... – согласился я.

Мы помолчали немного, отпили по глотку пива, с удовольствием закурили и сформулировали третий момент истины: все, что делает женщину похожей на мужчину, выглядит пошло и непривлекательно.

После двенадцати друзья засобирались домой. Мы принялись долго и бестолково прощаться у двери, договаривая, как всегда, на пороге. Зазвонил мобильный.

– Ну, ты чего? – возмутилась на том конце Марго, прорываясь сквозь металлический грохот электронной музыки. – Я (ненормативное существительное женского рода), жду третий час, а ты (оно же) шатаешься где-то! Ждать тебя или нет?

– Нет, – ответил я.

– А когда мы увидимся?

– Когда-нибудь. В следующей жизни. Ты будешь Золушкой, а я принцем. Ты потеряешь хрустальную туфельку и станешь трогательно переживать по этому поводу, а я найду ее и принесу тебе...

– Что за (ненормативное существительное женского рода родительного падежа) ты несешь? Обкурился, что ли?

Я положил трубку. К счастью, в этом мире еще есть Золушки...